Учителя сначала советовали отдать девочку в театральный кружок (Люба
наотрез отказалась), а потом начали поговаривать о психиатре.
Понятно, что в Любином случае мы имеем дело с прямой имитацией.
Единственные способы разрешения проблем, которые смогла почерпнуть
Люба в своей родной семье, - это ложь (пионерская дружба папы и
тети Тони) или умолчание (наркомания Валентина и смерть Иры). Именно
их, творчески развив, она и использует в своей повседневной жизни.
Естественно, что для борьбы с хроническим Любиным враньем необходимо
было дать в руки девочке еще какие-нибудь способы для разрешения
имеющихся в ее жизни конфликтов.
Посоветовавшись с мамой, мы остановились на жизни и смерти Иры.
Это было очень нелегким решением, но матери Любы не хотелось затрагивать
интересы других, отсутствующих членов семьи. На следующем приеме
в моем кабинете состоялся очень нелегкий разговор. Впервые мать
откровенно говорила о том, кем была и остается для нее так рано
ушедшая дочь, как она снится ей по ночам, как просит поговорить
с ней...
- Мне тоже! Мне тоже! - закричала словно замороженная до этого момента
Люба. - Я же помню, как она просила: "Расскажи мне что-нибудь,
не уходи!" А я во двор убегала, к девчонкам! - Люба разразилась
рыданиями, но испугавшись, что не успеет высказаться, снова взяла
себя в руки. - Я же не знала, что она умрет! Почему вы мне тогда
не сказали?! Я бы сидела с ней, и игрушки бы все отдала, если бы
я знала!
- Я не хотела расстраивать тебя. Ты же была еще маленькая...
- Как это - "расстраивать"?! Но она же все равно умерла!
И теперь она мне снится, а я ничего не могу сделать! Не могу ей
ничего рассказать!
- Мы лечили ее... Мы делали все, что могли, - сдавленным от рыданий
голосом сказала мама. - Возили ее к разным специалистам. Они подтвердили,
что все правильно, что больше ничего сделать нельзя. А я теперь
думаю, может быть, за границей...
- Вы делали, а я... а я... - Люба больше не могла сдержать слез.
- Я же могла с ней играть, сидеть... но я же... я же... не зна-ала!!!
Мать и дочь рыдали в объятиях друг друга, я сама с трудом удерживалась
от слез, рассматривая небольшую фотографию худенькой девочки с недетски
серьезным взглядом - фотографию Иры.
- Пусть она будет! - вдруг твердо сказала Люба, отстранившись от
матери. - Я ее помню, и ты, и Римке расскажем. Фотографию увеличим,
повесим. Пусть она всегда будет, и говорить о ней...
Я, понимая всю почти кощунственную неуместность жеста, но не придумав
ничего лучшего, подмигнула заплаканной матери. Мать Любы печально
кивнула...
Недавно она снова была у меня на приеме. На этот раз поводом для
консультации стала Римма - ее неуживчивость и необщительность в
детском саду. Римма - это отдельная история, но я, разумеется, спросила
и о Любе.
Мать рассказала мне, что общаться с Любой теперь стало гораздо легче,
что она меньше врет, сочиняет какие-то истории и записывает их в
толстые тетрадки. Об Ире теперь в семье говорят свободно, и это
принесло матери огромное облегчение. По собственной инициативе Люба
разрушила и другое семейное табу - привела к Валентину своего парня,
который баловался наркотиками.
- Ты знаешь, что это такое, - сказала она дяде. - Мне никто не рассказывал,
но я сама знаю. Ты смог как-то перестать. Теперь помоги ему. И мне,
потому что я его люблю и жить без него не могу, - с нормальным четырнадцатилетним
радикализмом закончила она.
Ошеломленный Валентин, поставленный перед фактом, вынужден был о
чем-то говорить с лохматым сумрачным подростком. Люба сидела напротив,
аккуратно сложив руки на коленях, и то ласково смотрела на своего
затрапезного кавалера, то с надеждой - на дядю. Единственное, что
мог рассказать подростку Валентин, - это свою собственную историю.
Так он и поступил. В процессе рассказа увлекся, разволновался. Люба
подошла к нему, по-взрослому погладила по голове:
- Валечка, я так горжусь тобой, - прошептала она. - Ты обязательно
нам поможешь.
После этого случая Валентин как-то оттаял, перестал дичиться людей,
у него появилась девушка. После окончания института они собираются
пожениться.
Ребенок как носитель симптома семейной
дисгармонии
Иногда случается так, что результатом семейных
склок, напряжений и противоречий становится хроническое психосоматическое
или даже вполне соматическое на первый взгляд заболевание ребенка.
Хрестоматийный пример - только болезненность ребенка удерживает
вместе родителей, брак которых уже давно фактически распался. Именно
над кроваткой ребенка, в уходе за ним, в многочисленных обследованиях
и курсах лечения супруги выступают как единое целое, как семья.
Выздоровей ребенок - и не останется ничего.
Встречаются и более замысловатые случаи. Автору как-то пришлось
наблюдать ситуацию, в которой непосредственной точкой приложения
симптома оказалась старая, толстая, полуслепая фокстерьериха. Бабушка,
которая привела ко мне внука-астматика, говорила заговорщицким,
интригующим шепотом (несмотря на то что мальчик находился в соседней
комнате).
- Понимаете, доктор, - шипела бабушка. - Я бы подумала, что его
сглазили, но я ведь передовой человек, бывший член партии (той еще,
настоящей, которую уважали), и все это теперешнее мракобесие мне
- тьфу! - но я не знаю, что и думать. Да, у Венечки аллергия, у
него и раньше диатез был, на клубнику, на апельсины, на шоколад,
мы до сих пор ограничиваем... Но ведь вот наша собака...
- Аллергия на собачью шерсть встречается довольно часто, - решилась
вставить я.
- Понимаете, доктор, в том-то и дело, что у него аллергия только
на нашу собаку! - таинственно прошептала передовая старушка. - Я
доподлинно узнавала, он к приятелю ходит, часами у него в компьютер
этот играет, уроки вместе делает, так там в квартире - южнорусская
овчарка! Представляете?! И на улице он со всеми собаками играет,
и в гостях, а как к нам придет, как Дусеньку увидит, так сразу задыхаться
начинает...
- Может быть, притворяется? - предположила я. - Допустим, не любит
Дусеньку или не хочет к вам приходить? У мальчика - бронхиальная
астма, ему нетрудно симулировать приступ...
- Да ну что вы! - обиделась бабушка. - Не такой Венечка мальчик!
Да он и сам расстраивается, что не может у нас с дедушкой побыть...
А нам что делать? Ведь Дусенька-то у нас одиннадцатый год живет!
А у дедушки инсульт был, он сам к ним поехать не может. Да и я
все время при нем - мало ли что человеку понадобится может...
При дальнейшей работе с этой семьей нарисовалась удивительная картина.
Невестка передовой бабушки - деловая женщина, жесткий, уверенный
в себе человек, - с самого начала решила оградить сына от родителей
мужа.
- Я лично против них ничего не имею, - скупо объясняла она мне,
сидя в кресле и поигрывая брелком с ключами от машины. - Они старые,
больные люди со своими взглядами и предрассудками. Не мне их судить.
Но дать мальчику они ничего не могут. Уход за ним мне не нужен.
Свекор после инсульта, им дай бог самим за собой присмотреть. Вене
я могу нанять няньку, гувернера со знанием иностранных языков -
это гораздо полезнее. Мальчик должен расти среди здоровых, умных,
деловых людей. Тогда он и сам будет стремиться стать таким же. А
что свекровь - она всю жизнь проработала в сберкассе, свекор - мастером
на заводе. Посудите сами - что они могут дать сегодняшнему ребенку?
Как могут помочь сориентироваться в сегодняшней жизни?
- Они могут любить его... - осторожно предположила я.
- А, бросьте! - Мать Вени махнула рукой с великолепным маникюром.
- Все это разговорчики в пользу бедных. Любовь, духовность, милосердие!
Почему-то больше всех кричат о них те, кто ни на что не способен
или кому лень шевелиться, чтобы заработать на презренные материальные
блага... Скажите честно, вы что, всерьез считаете, что красивый
дом, машина, хорошая одежда, качественная и разнообразная еда, возможность
развлекаться по собственному, а не по профсоюзному вкусу - действительно
разлагающе действует на человека и после этого ему уже не хочется
пойти в Эрмитаж, почитать хорошую книгу?! Впрочем, простите. Как
это называется по Фрейду - перенос, да? Я говорю не о том, и веду
дискуссию не с вами, а с той же свекровью. Это она достала меня
рассказами о том, как советская власть двадцать лет предоставляла
ей профсоюзные путевки в здравницы Крыма, а однажды даже расщедрилась
на Болгарию... А вот в Турцию ее не пустили, потому что она никогда
не посещала первомайские демонстрации (у нее вегето-сосудистая дистония
и она просто не может находиться в толпе), а партячейке это показалось
подозрительным... Простите еще раз... Возвращаясь к Вене... Чем
я, по-вашему, могу ему помочь?
Мать Вени, несомненно, была умна и, судя по всему, уважала прямые
ходы. Поэтому я не стала ходить вокруг да около.
- Я говорила с Веней и с его бабушкой. У меня есть предположение,
которое так предположением и останется, если вы не попробуете его
проверить. Суть предположения в том, что часть Вениных симптомов
(в том числе и астматические приступы) носит психосоматический характер,
то есть связана с психологическими причинами. Мальчик любит и уважает
вас, но он любит и дедушку с бабушкой. Больше всего на свете он
боится конфликтов между близкими ему людьми. Он до сих пор тяжело
переживает ваш фактический разрыв с его отцом и мечтает о вашем
воссоединении. Веня вообще органически не выносит ссор. - Мать Вени
задумчиво кивнула. - В атмосфере здоровых, сильных и деловых людей,
о которой вы говорили, мальчику зябко и не хватает тепла. Он мог
бы получить его у дедушки с бабушкой, но он отлично знает, как вы
к ним относитесь. И как вы относитесь к возможности его контактов
с ними. Но допустить открытый конфликт, открытую ссору, более того,
спровоцировать ее, быть ее причиной - этого Веня тоже не может себе
позволить. И поэтому появилась "нейтральная" реакция на
"нейтральную" Дусеньку - астматический приступ. Разумеется,
вы понимаете, что все это не плод сознательных Вениных размышлений,
а реакция подсознания, извращенная форма психологической защиты.
Лучше астма, чем открытая ссора, - так решили Венины организм плюс
личность.
- И что же я должна сделать, чтобы это ваше предположение проверить?
- невозмутимо отозвалась мама Вени. По-видимому, удивить ее чем-нибудь
было сложно. А может быть, будучи знакомой с работами Фрейда, она
и сама думала о чем-то подобном. - Рассчитать
гувернера и отдать Веню на воспитание свекру со свекровью?
- Ну нет, зачем же так радикально! - улыбнулась я. - Для начала
сообщите Вене, что вы не имеете ничего против любых форм его контакта
с бабушкой и дедушкой...
- Да я ему никогда ничего и не запрещала, - пожала плечами женщина.
- А теперь - разрешите! - настойчиво посоветовала я. - И еще добавьте,
что вы будете этому рады, потому что это другая сторона жизни, а
вам при вашей занятости невозможно охватить все. И еще не забудьте
сказать о том, как вы любите своего сына.
- Вот прямо так, ни с того ни с сего? Шел бы ты, Веня, к бабушке,
и я тебя люблю? Доктор, Веня уже большой мальчик...
- Не ломайте комедию, - усмехнулась я. - Вы умная женщина и сами
найдете и подходящее время, и подходящую форму.
Спустя месяц я позвонила Вениной бабушке.
- Ой, доктор, хорошо, что вы позвонили, - обрадовалась она. - У
нас как раз вчера Венечка весь вечер был. И Дусеньку на коленях
держал, и ничего - представляете?!
В каких случаях следует обратиться к специалисту?
1. Во всех случаях, когда есть хоть малейшее подозрение на то, что
соматическое заболевание (заболевания) ребенка имеют психологические
причины, то есть ребенок попал в незавидную роль "носителя
симптома". Самим распутать этот, как правило, чрезвычайно запутанный
клубок родителям обычно не удается. Применяется в таких случаях
семейная, групповая или индивидуальная психотерапия (в зависимости
от комплекса имеющихся проблем). Косвенными указаниями на подобную
ситуацию могут служить: обширный, часто меняющийся список функциональных
диагнозов у ребенка; обострение имеющихся заболеваний в период особой
напряженности семейных отношений; возникновение заболевания, напрямую
связанного с каким-то общесемейным стрессорным событием (угрожающий
развод, потеря работы, статуса, смерть кого-то из членов семьи и
т. д.).
2. Когда симптомы психологического неблагополучия ребенка не объяснимы
ничем, происходящим непосредственно с ним самим, а также не находятся
в компетенции невропатолога. В этих случаях часто имеет смысл исследовать
семейную систему.
3. Когда клубок семейных проблем и противоречий невероятно велик
и перепутан, и простой здравый смысл подсказывает взрослым членам
семьи, что все это попросту не может не отразиться на детях. В таких
семьях все чувствуют себя чуть ли не героями мыльных телесериалов,
а для прояснения сложнейших многолетних взаимодействий требуется
не одна, и даже не две психотерапевтические сессии. Работа с такими
семьями может носить профилактический и коррекционный характер.
Как правило, глубинная психотерапия здесь не применяется, так как
за много лет в них сформировалась своя защитная система сдержек
и противовесов, трогать которую без достаточных на то оснований
не следует.
Васина семья
Гена, 16 лет:
- Разъехаться бы надо. Только куда, как? Сами знаете, как сейчас
с квартирами. Васька всегда тихий был, вот его и затуркали. Если
бы народу поменьше, да посвободней, может, он бы и развернулся.
Больной? Да нет, какой он больной! Примерещилось? Ну, со всяким
бывает. Я, когда с пацанами... ну, баловался, понимаете? - так тоже
всякого навидался. В семье? А что в семье? Как у всех. Папаша наш
- тихий алкаш. Но из дома ничего не пропивает, и деньги приносит.
В основном... Мать по хозяйству, да работает, - ей и вовсе некогда
всякие там тонкости разводить. Я даже удивился - чего это она к
вам побежала? Может, оттого, что я психанул тогда? Чего мне для
Васьки сделать - не знаю. В силу войду - к себе его заберу. Пусть
отдохнет. Вы не думайте, это я не для красного словца, так будет.
А сейчас - не знаю. Меня же нет, а он там, с ними. А так, вы не
думайте, он хороший пацан. Еще совсем маленький был, от родителей
меня защищал, договариваться за меня к ним ходил. Простите, говорит,
Генку, я вам за обедом свой кисель отдам. Ну, они
смеются, конечно, и вся злость проходила...
Лена, сестра отца Васи, 28 лет, Ирочка,
ее дочь, 5 лет:
- Вы знаете, Вася, он какой-то тихий всегда был, незаметный, как
мышка. Я даже Свете, матери его, говорила. "Надо бы его куда-то
свести, чтобы он как-то пораскованней стал, что ли". Но он
ведь не хочет ничего. Генка его пытался в футбол пристроить... Болен?
Да нет, на больного он не похож. Нормальный ребенок, как все, ну,
не очень способный... Так он же старается, вы не думайте, уроки
всегда делает. Генка-то куда как шалопаистее был, и двойки, и единицы
мешками таскал. Сейчас уж, в техникуме, образумился вроде...
- Гена дерется, и если к нему в стол залезть, то пенделя даст, -
влезла в разговор Ирочка. - А я только и хотела значки посмотреть
и ничего не трогала. А Васенька добрый. Он когда болеет, я к нему
всегда на кроватку прихожу, он мне сказки рассказывает.
- Да, да, - подхватила Лена. - Вася добрый мальчик. И если что попросить
- всегда сделает. Генку-то или мою даже - замаешься, пока допросишься.
И с братом я только через него разговариваю. Особенно когда тот
выпьет, ну, вы понимаете... Он тогда на всех злой, ну, а на Ваську-то
злиться невозможно - такой он... замухрышный. Даже Света иногда
его к мужу подсылает...
Роман, 38 лет, отец Васи:
- Да я уж и не знаю, доктор, что вам сказать. Два сына, считай,
выросли, а я как бы и ни при чем. Генка вот такой, Васька - этакий,
а что, почему - кто ж его разберет? Квартиру, конечно, отдельную
надо бы. Да вот рабочий я, вроде бы всю жизнь не лодырничаю, тружусь,
а как-то с квартирой не получается... Какие у меня с Васькой отношения?
Да никаких, доктор! Вот Генку я как-то воспитывать пытался, драл
его как Сидорову козу, да и поверьте - было за что драть-то! А Васька
- что с него? Учится плохо, так жена говорит, не может он лучше,
да я и сам вижу, - во дворе не гоняет, сидит за учебниками этими,
школу тоже не прогуливает, там, учительница говорит, тоже в хулиганстве
не замечен. За что же ругать-то? Хвалить? А хвалить за что? Ну,
вы правы, конечно, воспитание - это, знамо дело, не только ругань.
Но только меня-то самого именно так и воспитывали, а книжек умных
по этому делу я как-то не сподобился прочесть. Зря, может... Нет,
ну, я с ним разговариваю иногда, конечно, про школу спрошу, или
вот приставку игровую ему купили. Раз уж все равно дома сидит. Спрашиваю,
какие ему картриджи купить... Да, вот, вы, наверно, осуждать будете,
но когда я под этим делом... ну, вы понимаете, то лучше Васьки у
меня друга нет. Он-то молчит, конечно, но и принести, и подать,
и послушать - так это у него куда лучше матери получается. И с ней
переговорить... Болен? Ну что вы, доктор, чем же он болен? Так,
дурь одна. Перерастет, верно вам говорю. Это жена тут панику наводит...
Василий Петрович и Анастасия Ивановна, дедушка и бабушка Васи:
- Ну что вы, доктор, Васенька очень хороший мальчик. Все бы такими
были - послушный, тихий, скромный. Теперь таких мало. Учится плохо
- так что ж, не всем учеными быть. Мы вот тоже в школах не блистали,
- правда, дед? - а вот жизнь, почитай, прожили, и людям в глаза
посмотреть не стыдно. А Васенька - он и животных любит, не обидит
никогда, и старшим поможет. И разнимает всех - и кота с собакой,
и батьку с мамкой, и брата с сестрой. Вроде бы и слова не скажет,
а всех по углам разведет. А вот намедни мы с дедом бранились, так
он подошел ко мне сбоку так и говорит: "Что-то, бабушка, оладушков
хочется. И Ирочка тоже просит..." Ну я и пошла ко своим сковородкам...
- И правильно сделала. Вы, доктор, невестку не слушайте. Это ей
учителка из школы напела, мол, глупый он у вас, отсталый. А у мужика,
если хотите, есть много видов ума. Есть ум головы, это не всем дано.
Есть ум в руках, это вот как у Ромки, сына нашего, да и у меня самого,
как помоложе был. Есть еще ум, простите, во всяких мужских причиндалах
- так это бабам на беду, и про то у нас сейчас разговора нет. И
есть ум сердца, он у мужиков реже всего встречается, больше живет
у вашего, простите, полу. Так вот у Васьки как раз этого последнего
ума и есть больше всех нас, грешных, вместе взятых...
И снова Света, мать Васи, сидит передо мной в кресле, и снова ее
серые, усталые глаза смотрят на меня со страхом и надеждой. Ну почему
я не колдун и не знахарь и не могу все вылечить за один сеанс так,
как обещают в бульварных газетах!
- Позвольте огласить весь список, - намеренно ёрничая, говорю я,
и подробно излагаю матери весь список Васиных достоинств, так, как
он предстал передо мной на основании рассказов членов его семьи.
- Да я и сама знала, что он хороший мальчик, - задумчиво покачивая
головой, говорит Света.
- Он не просто хороший мальчик, - завожусь я. - Он выполняет роль
стабилизатора в вашей огромной семье, где никто и никогда не утруждал
себя даже намеком на рефлексию. Вы знаете, что такое рефлексия?
- Света отрицательно мотает головой. - Рефлексия - это самоосознание,
размышление о себе, о своих мыслях и поступках. Вася, разумеется,
тоже этого не знает. Он руководствуется тем самым умом сердца, о
котором так здорово сказал ваш свекор. Он служит медиатором, посредником
во всех ваших конфликтах, он смягчает все острые углы и предотвращает
все ссоры, которые получается предотвратить. И это именно его заслуга
в том, что Ирочка еще не превратилась в избалованную эгоистку, а
воспитанный ремнем Гена не ушел "налево". Вы удивляетесь
тому, что он все время сидит дома. Но он же не может оставить этот
ваш муравейник ни на минуту. Вы же там без него все перецапаетесь,
а ему потом - расхлебывай! Вы удивляетесь, что он старается, но
плохо учится. Что он часто болеет. Но ему же просто не хватает на
все сил! Ему же всего девять лет! Эта ноша не для него, а для взрослого
сильного человека с хорошим психологическим самообразованием...
Я не скрою от вас - эпизод с видениями действительно крайне тревожен.
Если все сохранится так, как есть, нельзя исключить риск психического
заболевания...
- Но что же нам делать?!
- Поделите Васину ношу на всех, - с ходу предложила я.
Дальше было то, что называется семейной психотерапией. Мы не копали
глубоко, а работали только с актуальностью сегодняшнего, ну, в крайнем
случае, вчерашнего дня. Все взрослые члены семьи (кроме Светы, которая
поверила мне сразу с экзальтированностью восторженной гимназистки
- в дальнейшем это больше мешало, чем помогало делу) поначалу относились
к происходящему весьма недоверчиво, но когда Гена признался, что
от некоторых весьма сомнительных шагов его удержало лишь опасение
дать не лучший пример младшему брату и оставить его вообще без прикрытия,
отношение семьи к психотерапии существенно изменилось. Беседы с
философически настроенным дедушкой доставляли мне истинное наслаждение.
Вася, узнав о полном и еще расширенном совместными усилиями списке
своих достоинств, внезапно расплакался. Успокоившись, он сказал:
- Я вот часто так думал: зачем я? А теперь получается, я тоже нужен,
да?
- Ты очень нужен, - уверила я мальчика. - Но ты взял на себя слишком
много, и теперь тебя нужно немножко разгрузить.
- Но иногда только я знаю - как, а они все - не знают, - возразил
мальчик.
- Вот мы их и научим, - пообещала я. - А ты сможешь гулять во дворе,
ходить в кружки и лучше учиться.
Впрочем, кошка с собакой все равно останутся на тебе. Потому что
их даже я не смогу ничему научить...
